Раскол русского мира в истории России. Иван Грозный

Необходимое условие для травли и гонений в обществе — инициируемая или поощряемая властями тотальная ситуация «пренебрежения личностью». Но возникло в истории еще одно условие – раскол русского мира, который неоднократно повторялся, сопровождая террор и гонения.  Следствием раскола было не только «пренебрежение личностью», но и новые идеологемы и мнимые морально-нравственные ориентиры, все дальше и дальше уводящие русских людей от Истины и от Бога.

О том, как складывалось «политическое богословие» Грозного, которое послужило обоснованием для террора и гонений и о религиозно-идеологических предпосылках раскола мира на «опричнину» и «земщину» рассказал академик Александр Михайлович Панченко в беседе с историком Львом Николаевичем Гумилевым в замечательной книге «Чтобы свеча не погасла» (Фрагменты).

Московская Русь. ХVI век. Времена правления Ивана Грозного. Обоснование и условия карательной идеологии.  Последствия раскола русского мира на опричнину и земщину.

«Шестнадцатый век можно назвать веком русского одиночества. Такое состояние – для России не правило, а исключение. В Средние века она входила в православную общность, которая возглавлялась Византией. В XVI веке все переменилось. Византия и Балканы не так давно стали провинциями Османской империи. Из православных держав только Русь и Грузия ( регулярных связей с ней не было) сохранили независимость. Одиночество осознавалось, о чем свидетельствует заключение 1-й редакции Русского Хронографа, сочинения официозного, возникшего как раз в эпоху, когда Москва «собрала» удельную Русь. Господь, говорится здесь, передал неверным благочестивые царства за наши (читай православных) прегрешения. Но нам нельзя впадать в отчаяние (…), нужно каяться, нужно надеяться, что из искры, которая тлеет «в пепле во тьме неверных властей» ( т.е мусульман), возгорится пламя, и тогда оживут и воспрянут православные. «Наша же Российская земля, Божией милостью и молитвами Пречистой Богородицы и всех святых чудотворцев, растет и младеет и возвышается. Дай же ей, Христе милостивый, расти и молодеть и расширяться до скончания веков». Значит Русь пощажена, и Русь избрана. Православные братья под игом, а русские княжества, которых еще недавно было много, собрались под высокую руку Москвы, которая освободилась от ордынской зависимости и вскоре завоюет Казань и Астрахань. Но культурное одиночество – это проблема. Надлежит определить свой путь – при том, что он наперед представляется единственно правильным, ведь Москва – Третий ( и последний) Рим, четвертому Риму не бывать. Только в Москве истина, благочестие и свет, только здесь может пребывать православный царь. Иван Грозный стал первым венчанным, то есть законным царем. (…)Новоявленному московскому царю естественно было обращать взор к Царьграду, сообразовываться с византийскими политическими концепциями. Из них Москва переняла религиозную трактовку монарших прерогатив. Русские публицисты разных направлений были согласны в том, что Бог – «царь небесный», а царь – «земной Бог». (…)

.. значит мысль о «земном Боге» стала расхожей, перешла в общее пользование. Охотно ею воспользовался и Грозный.(…) Порвав с «избранной радой», с Адашевым, Сильвестром, Курбским, он не устает вчуже бранить их за «восхищение учительского сана», за то, что они дерзали быть царскими наставниками и советчиками. Царь не устает подчеркивать, что никого не хочет и никого не будет слушать.

Быть может он намеревается брать уроки в школе истории? Ничуть не бывало. Если он к ней и прибегает, то лишь затем, чтобы найти опору и оправдание своей позиции автаркии царя. Деяния преждебывших государей, ветхозаветных, византийских и других, нужны ему для одной цели – подчеркнуть, что те монархи, которые слушали советников, духовных или мирских, «в погибель приидоша». Зато те, кто им голоса не давал, победили всех врагов и прославились.Вниманию и подражанию заслуживает только такая традиция – «обычай» никого не слушаться и ни у кого из людей не учиться.

Власть царя – от Бога, и только Божество может предложить ему модель поведения. Но божество троично, и «рассекать» Троицу нельзя. Это страшный грех, это путь к погибели. При «рассечении» нарушится равновесие монаршего поведения, равновесие между законом и любовью к ближнему, между силой и кротостью.(…) Что до Ивана Грозного, он перед «рассечением» не остановился и отдал предпочтение первому лицу Троицы – Богу-Отцу Саваофу, богу грозному и карающему. Другим образцом для русского Монарха стал Михаил Архангел. (…)

«Грозный царь имярек» – просто-напросто титулярная формула, которая означала самодержавного государя, власть которого никем и ничем не ограничена.

Иван Грозный казнил и заточал не только злодеев, он проливал кровь, не заботясь о виновности или невиновности жертв, и нисколько этим не смущался. (…)

Откуда такая несокрушимая уверенность в собственной правоте? Она обусловлена именно религиозным взглядом на историю. Грозный подражает Саваофу, который может карать без видимой вины: ведь наказуется общее зло мира… (…).

Царь подражает архангелу Михаилу: ведь архистратиг не только «царственный ангел», но и «ангел смерти». Перед тем как повести душу по двадцати загробным мытарствам, он исторгает ее огненным трезубцем. (…)

«Исповедую и знаю, — провозглашал царь, — что тем, кто живет во зле и преступает божьи заповеди, не только там мучиться, но и здесь суждено испить чашу ярости господней за свои злодейства и испытать многообразные наказания…».

Это поистине религия силы, это земной ад.

И Курбский, и замученный Малютой митрополит Филипп Колычев назвал опричников «кромешниками» и «полком сатанинским». Комментарием могут служить рассуждения академика С.Б.Веселовского: «Слово опричь и кроме синонимичны. По тогдашним представлениям о потустороннем мире, «царство божие» было царством вечного света, за пределами, опричь которого находилось царство вечного мрака, «царство сатаны»… Выражения кромешный и кромешник, образованные по аналогии со словами опричь, опричный и опричник, были не только игрой словами, но одновременно клеймили опричников как исчадье ада, как слуг сатаны».

Вовсе не нужно думать, что Грозный «просмотрел» эту языковую ассоциацию при учреждении опричнины. Скорее всего, этот блестящий стилист ее предусмотрел. Если царь подобен Богу, то опричники подобны бесам. Они «тьмообразны», как адское воинство, одеты с головы до ног в черное и ездят на вороных лощадях (…). Доктрина наказания, как она сложилась в политическом богословии Грозного, в сущности, чрезвычайно проста. Ее можно выразить с помощью параллелизма: на том свете наказание определяет Бог, а осуществляют сатана и бесы. На этом свете опалу налагает царь, а карательной практикой занимаются опричники-кромешники.

Подобно бесам они совершают надругательство над душой. Они рассекают тела, и это не бесцельная жестокость. В русском варианте православия существовало ( и существует) народное заблуждение, будто для того, чтобы встать на Страшный суд, необходимо «иметь тело», пусть истлевшее, хоть косточки. А после опричников оставались куски мяса, да и те пожирались собаками, потому что хоронить казненных запрещалось. Опричники убивают «всеродне», семьями, включая детей и старцев, — дабы не осталось близких, дабы некому было возносить заупокойные молитвы, которые как-то облегчают участь усопших. Опричники пользуются самыми изощренными орудиями мучений и казней, потому что ориентируются на апокрифические описания пекла. В православном аду одновременно очень жарко и очень холодно. Поэтому зима, мороз, замерзшие реки – все подходит опричникам, как подходит им громадная сковорода, нарочно выкованная для поджаривания людей.

И для чего все это делается? Как это объясняет Грозный?

«Я же усердно стараюсь обратить людей к истине и свету, чтобы они познали единого истинного Бога, в Троице славимого, и данного им Богом государя и отказались от междоусобных браней и преступной жизни, подрывающих царства… Это ведь и есть сладость и свет!» (…)

К старости у царя появилось что-то вроде рефлексии. По его приказу был составлен Синодик опальных ( чтобы поминать их), он стал делать вклады по душам казненных… Но было поздно.

Тирания не только разорила страну, она ее развратила. Ставка на худших, воплотившаяся в опричнине, удалила от власти порядочных людей, а худших сделала еще хуже. При вступлении в «сатанинский полк» было обязательным клятвенное отречение от родителей, то есть прямое нарушение пятой заповеди. Ложь стала поведенческим принципом тех, кто хотел «выбиться в люди»…